Пусть умрут наши враги - Страница 95

– Таких закладок в укомплектатор с каждым из нас случается четыре за всю жизнь. Последняя – в хороший день…

На розовом «языке» лежал обнаженный старик. Был он безобразно толст и мертв. Голос отца прозвучал торжественно, печально, а в конце еще и грозно: «Генерал Корсун оставил нас. Так пусть же умрут все наши враги!..» Отец помнил мертвеца иным, молодым совсем, а потом старым-престарым, но отец никогда не видел генерала Корсуна таким – без всего, что делает полукровку полукровкой, без защитной голубой кожи, без мигательных перепонок на глазах. Мертвый Корсун выглядел как обычный старик-чистяк, всю жизнь не разгибавший спины на огороде. Даже смотреть противно! А ведь однажды сам Барес будет точно так же валяться куском бледного мяса на «языке»…

– Сынок, прости, я ошибся, но я хотел сделать, как лучше. Я заботился о твой маме, я хотел, чтобы мы были все вместе. Из-за меня ты получился таким, из-за меня…

Отец забрал мать из Инкубатора. Чего ему это стоило? Он едва не лишился звания и головы. Да-да, его хотели казнить за попрание офицерской чести… Тут воспоминания были нечеткими, отрывистыми – похоже, отцу были неприятны те события, вот они и поистерлись из памяти. Главное – он сделал так, чтобы всю беременность княжна, мама Зила, провела не в родильной капсуле, а в его служебной квартирке. Да, среди бетонных стен, увешанных пыльными гобеленами с изображенными на них бравыми воинами-тайгерами, убивающими чистяков. Да, в одиночестве, потому что у полковника было много важных дел по службе. Но все же не в беспросветной мгле и без трубок, торчащих из тела!..

– Если бы беременность твоей матери протекала в капсуле, ты получил бы все необходимые элементы для того, чтобы укомплектатор сделал тебя нормальным, но из-за меня…

Нормальным?.. Зил представил себя с крыльями, а потом примерил голубую кожу и полосатый мех. Хм, а ведь ему подошел бы хвост с шипом на конце. Да и неукротимая мощь бугрящихся мышц точно не оставила бы равнодушной ни одну юную самку, то есть прекрасную девушку. А как насчет взмыть в поднебесье быстрее птицы?! А плавать лучше, чем самая проворная щучара?!

Может, Зил еще недавно потому и ненавидел полукровок, что тайно, боясь признаться самому себе, мечтал о новом теле – сильном и умелом, а не таком хлипком и неуклюжем, как ему досталось. А еще – теперь у него не было никаких сомнений – ему всегда хотелось обладать многими знаниями и навыками. Обладать, не изнуряя себя зубрежкой, не набивая шишки и не попадая молотком по сломанному ногтю, а сразу, без малейших усилий, просто по праву рождения. На! – и знаешь все-все-все об окружающем мире: и как называется вон та травка, от чего она лечит, когда цветет, и как можно использовать букашку, – ядовитую, между прочим, – которая по травке неспешно ползет, и что в недрах планеты, и как рассчитать объем воды в пруду, и… И много еще всяких «и». Получи! И вот уже, ни разу не ударив палец о палец, ты умеешь строить лодки, готовить вкуснейшие завтраки, метко стрелять и отлично драться. И не просто умеешь, а можешь. Да просто потому можешь, что вместе с приобретенными знаниями меняется и твое тело. Зачем изнурять себя тренировками, если укомплектатор и так нарастит мышцы и заставит их с бешеной скоростью сокращаться, а заодно и обострит твои рефлексы? Прилагать усилия не надо, на это просто нет времени. Родился? Ну так возьми все блага наследников и пользуйся, сразу живи, без глупых долгих подготовок!..

Жаль, Зил всего этого лишился, потому что отец – перед глазами до сих пор вставал образ бати Лиха, но ничего, это скоро пройдет – пожалел самку, которую Зил знать не знал, да не очень-то и хотел знать, раз из-за нее ему не достались ни крылья, ни когти, ни мигательные перепонки. Из-за нее все, что он знал и умел, стоило ему труда и боли, страданий и пролитых пота и крови. Кроме, конечно, того, что дал ему вместе с базовой активацией Фелис.

– Спасибо, учитель.

Фелис осклабился и подмигнул отцу.

– Он все понял, Барес, он все осознал. И теперь он с нами.

Но Барес не ответил ему, вместо этого он продолжил оправдываться, видимо, считая, что в этом есть необходимость:

– Когда ты родился… Конечно, с разрешения твой матери… – Зил увидел себя: махонький скукоженный комочек плоти шевелил ручками и ножками, после чего в глазах все стало нечетко и размыто. – Я отнес тебя – совсем крохотного, ты у меня на ладони помещался, такой был маленький – в Инкубатор. И засунул в укомплектатор, хотя служители отговаривали меня это делать. Сынок, я надеялся, что тебя еще можно сделать наследником, нормальным, как мы все, членом нашего общества!..

«Жучара» раскрылся. На «языке» лежал все тот же махонький скукоженный комочек плоти. Разве только заплаканный и перепачканный собственными выделениями. И с приметным пятном на крохотной ручке, которого раньше не было. А дальше – головокружение и темнота. Отцу, похоже, стало нехорошо, и он потерял сознание. Ну да понятно – не оправдались его надежды, ребенок навсегда останется слабеньким уродцем без знаний и боевых навыков. Зил на его месте тоже не прыгал бы от счастья и не хохотал бы, радуясь случившемуся.

– На меня организовали травлю: мне плевали в спину, шипели, глядя в глаза, не давали работать. Мало того, меня обещали сжечь заживо… – отец не сказал: «Из-за тебя», его рот не осквернили эти слова. Но при его кровном контакте с Зилом слова вообще не нужды были, ведь Зил мгновенно узнавал и чувствовал то, что вспоминал нынешний генерал Барес о пережитом когда-то полковником Баресом. – О моем проступке – а изъять самку и содержать ее тайно дома было одним из самых страшных проступков – стало известно всему Минаполису. От меня отвернулись друзья. Отвернулся даже Корсун. А ведь я его, раненого, вытащил из-под обстрела. Он был весь в кровище, не дышал уже. Командир приказал мне бросить дохлятину, но я, рискуя трибуналом, отказался выполнять его приказ… – теплая кровь струится по лицу, заливая глаза. Чужая теплая кровь, на Баресе ни царапины, повезло. Корсун – ну чего он такой толстый, зараза, и тяжелый?! – все время стонал, чем люто раздражал Бареса. Но вдруг он затих, и Барес тогда, из последних сил шагая к своим позициям после захлебнувшейся атаки, заорал на него, чтоб тот не молчал, чтоб сказал хоть что-нибудь, иначе он, Барес, бросит его тут, и пусть дикие птеры его обгладывают… Голос настоящего Бареса вытеснил воспоминания Бареса прошлого: – Даже единственный мой друг Корсун – настоящий друг! – предал меня. Ну как он мог, как он мог?! Ты даже не представляешь, сынок, как это было…