Пусть умрут наши враги - Страница 97

Скрестив руки на груди, сквозь солнцеочки князь смотрел на свою элиту, на своих великолепных стрелков.

Древнее оружие, – автоматы и винтовки – по случаю войны извлеченное из княжеских закромов и врученное воинам, которые его никогда раньше не держали, покрылось пылью и явно нуждалось в основательной чистке, иначе в грядущем сражении – очень скоро грядущем – от него толку будет не больше, чем от дубин. Чуть лучше обстояло дело с основными силами, облаченными в железное дерево и вооруженными привычным живым оружием. Хотя, конечно, все войско чистокровных выглядело неважно после продолжительного похода.

Одни только менталы, весь путь проделавшие налегке, смотрелись свежо и браво. На зависть прочим они ковыряли грязь из-под ногтей кончиками ножей – единственным своим оружием помимо врожденных даров. Так что на фоне остальных менталы выглядели совсем уж щеголями.

Подразделения Кия и Тарны, добравшиеся до точки сбора, валились с ног от усталости, боеспособности в них было меньше, чем в реснице Даля. Всех менталов Кия и Тарны вместе взятых не насобиралось и на один легион. Зато стрелковое оружие у них вообще отсутствовало, из-за чего воины выглядели вполне грозно – в отличие от несчастных придурков, то есть элитных стрелков Мора.

Тут и там раздавались недовольные выкрики насчет того, что пора бы пожрать жареного мясца с икоркой да запить все это лучшим винишком из княжеских подвалов. Этим крикам, само собой, вторил злой смех. Всем было известно, что телеги, в начале похода полные провианта, отстали. Но никто по этому поводу и не расстроился, потому как третьего дня закончилась на них последняя солонина да мешки с мукой опустели. А картофель вообще прокис на второй день марша – видать, уже подпорченный загрузили. От свиней и овец, которых гнали в хвосте колонны, давно уже остались рожки да ножки. Так что никому не хотелось облизываться на пустые казаны – пусть себе обозники подольше не попадаются воинам на глаза.

Нужно было срочно что-то предпринять, иначе войско могло взбунтоваться.

Это понял не только Даль, но и князь.

Князь сделал знак, означающий, что он собирается говорить. Командиры подразделений тут же велели своим подчиненным заткнуться и слушать.

– Воины! Лучшие чистокровные за все время существования планеты! К вам обращаемся мы, ваш князь Мор, владыка Моса!

Те, кто стоял, прислушались. Те, кто уже уронил седалище на землю, поднялись.

– Поход стал серьезным испытанием для нас всех. Но, несмотря на то, что у нас закончились вода и провиант, мы достигли границы наших земель! Мы сделали это! Мы уже герои! – Князь исключительно по рассеянности забыл упомянуть, что на его-то платформе вода в канистрах и мясо на леднике не перевелись, и повар шесть раз в день готовит роскошные блюда для княжеской свиты, о чем, конечно, «лучшие чистокровные» прекрасно осведомлены и о чем помалкивают, но уже морщатся, слушая призывы еще немного потерпеть и затянуть пояса, ведь вскоре их всех ожидают победа, много еды, питья и трофеев. – Мы герои, да. Но… Но этого не достаточно! Ведь там, – князь указал на пограничную заставу полукровок, – прячется враг. Враг коварный и безжалостный. У него есть пища и вода, которые по праву принадлежат вам. Надо лишь пойти и взять свое!

Сказанное Мором растекалось ручейками слов, переданных из уст в уста к самым отдаленным подразделениям, воины которых не могли ни видеть, ни слышать своего военачальника.

Прищурившись, Даль взглянул на заставу – большое здание, сложенное из каменных блоков с бетонными перекрытиями и высоким бетонным забором вокруг. Вдоль забора тут и там торчали деревянные вышки, в которых сидели вооруженные арбалетами полукровки. Все подходы к заставе по фронту на многие и многие сотни мер были заминированы, о чем сообщали многочисленные таблички, вкопанные в бесплодную твердую землю. Но закрыть проход одними только минами полукровкам показалось мало, поэтому они еще и натянули по всей линии разграничения сухую колючую лозу, уколы которой смертельны. И даже если истинные люди прорвутся через заграждения, их встретят не только оперенные стрелы, но и эскадрильи пиросов, вооруженных шипометами.

Атаковать заставу в лоб да еще днем – не слишком хорошая идея, но именно она, похоже, завладела князем целиком, без остатка.

– Первыми в бой пойдет наша доблестная дружина! Этот отряд! – Мор указал на батальон разномастных и разновозрастных мужчин, насчитывающий около четырех сотен гражданских, которые выдохлись в первый же день пути. От их серой покорной массы отделился коренастый широкоплечий мужчина, обширная лысина которого блестела от пота, а насквозь промокшая борода вилась колечками. – Вперед, бесстрашные дружинники, в бой! Ну, чего стоим?! Вперед!

Неуверенно глядя то на своего командира, то на князя, дружинники топтались на месте.

Коренастый подошел к платформе так близко, как позволили ратники, с ухмылками наставившие на него бритвенно заточенные алебарды.

Глядя снизу вверх на владыку Моса, командир батальона возразил:

– Князь, там же все заминировано хлопками, и колючка еще. Люди же подорвутся, погибнут.

– И что?! – взревел Мор и, подхватив с пола платформы подушку, швырнул ее в коренастого. – Как ты смеешь нам перечить?!

Командир не пригнулся, не отвернулся – подушка угодила ему в лицо, которое только стало тверже, да и голос его не дрогнул:

– Мой князь, я хоть человек не военный – я же плел лапти до этой войны, отменные, признаться, лапти делал, чего уж скрывать – но даже я, человек совсем не военный, понимаю, что послать нас так просто вперед – все равно, что угробить всех бессмысленно. Мы не отказываемся воевать! Но, может, лучше сначала пустить зогов? Ящеры – они ж сильные какие, шкура у них толстая! – расчистят проход в минном поле. Ну, поляжет парочка, зато народ сохраним!